Современникам Ростислав Барто запомнился как яркий, разносторонний художник романтического склада - однако работы его известны сегодня в основном людям старшего поколения. Родился Барто в Москве, с детства увлекался изобразительным искусством и музыкой. Основы его мастерства были заложены в 1920-е годы, во времена обучения на графическом отделении ВХУТЕМАСа у таких прославленных мастеров как Николай Купреянов, Игнатий Нивинский, Владимир Фаворский. Позже - переводится на живописное отделение, в класс Александра Шевченко.
Встреча с учителем стала решающей для творчества Барто. Их сближало многое: позитивное мировосприятие, упорство в работе, сходное понимание роли искусства. Пристрастие к недавней французской живописи, любовь к романтике, преклонение перед Востоком...
В конце 1920-х Шевченко передал другу-ученику свою увлеченность техникой монотипии, которая со временем стала главной в искусстве Ростислава Барто. В те же двадцатые годы он принимал активное участие в деятельности объединений «Бытие» и «Цех живописцев», охотно предоставлял произведения для экспонирования по всему миру. Мотивы многих работ привезены художником из творческих поездок в Грузию, Абхазию, Дагестан. Барто много путешествовал по Средней Азии, привлекавшей его своей романтичностью и загадочностью. Художник виртуозно работал в техниках литографии и акварели, но постепенно он уходит от живописи маслом и темперой и сосредотачивается на станковой графике, прежде всего - на монотипии. Его работы, начиная уже с предвоенных лет, совершенно свободны от подражания Шевченко. В каждой вещи теперь чувствуется почерк Мастера, индивидуальная творческая система.
Новый взлет искусства Ростислава Барто приходится на начало 60-х. Последние полтора десятилетия его жизни - это царство монотипии в техническом смысле и царство природы - в сюжетном. Натурные штудии сменялись импровизациями, подготовительные листы сопровождали почти каждую монотипию; они складывались в серии, а серии сменяли одна другую. Трудоспособность художника была фантастической: иногда в день он выполнял свыше десятка оттисков, причем они никогда не бывали «случайно красивыми» - предсказуемость результата была для Барто твердым правилом. По свидетельствам современников, в последние полтора десятка лет жизни Ростислав Барто словно обрел второе дыхание, создавая прекрасные графические вещи небольшого формата.
