Художник Валерий Сахатов никогда не руководствовался долгосрочными программами, предполагающими исчерпывание определенной идеи на протяжении ряда лет, после чего можно ставить перед собой новые ориентиры. Его персональная эволюция – процесс субъективный, почти интимный. Не маркированный декларативными опусами, которые знаменовали бы переход от одного этапа к другому. Но это не означает топтания на месте или движения по кругу. Сахатов работает с материями и категориями, не позволяющими обходиться с собой произвольно, по прихоти. Его метод подразумевает тонкий сплав рефлексии с технологией, и здесь нельзя поменять рецептуру наобум, как вздумается, – последствия сразу печальным образом скажутся на смысле и качестве изображения. Возможен лишь путь «постепенной внутренней реформы», когда новые приемы и формулы естественно рождаются из привычной для автора практики.
Когда-то, в начале 1980-х, приблизительно по такой схеме у Валерия Сахатова произошел дрейф от фигуративности, пусть даже отнюдь не натуралистической (художник начинал с вольных, метафорических портретов), в сторону беспредметности. Переход не был продиктован соображениями идеологии или конъюнктуры. Едва ли не сами собой, по интуитивному сценарию, исчезли привязки к узнаваемой, повседневной реальности, и первостепенное значение приобрели композиционные структуры, колориты, фактуры. Пожалуй, ту метаморфозу нельзя было назвать отказом от предметного мира – скорее, автор абстрагировался от некоторых свойств этого мира в пользу других, для него лично более важных. Жизнь красок на холсте, устроенная по правилам утонченной декоративности, отнюдь не лишена глубинного реалистического содержания, пусть даже оно не облекается в литературный сюжет и не наделяется чертами явного сходства с натурой. Сахатовские абстракции никогда не были плодом отвлеченной фантазии или схоластических умопостроений; в них ощутима органическая природа, сближающая эти изображения с явлениями действительности – не за счет иллюзорного подобия, а на уровне визуальных контрапунктов.
Внутри этой концепции имелась своя логика развития, и автор следовал ей долгое время, однако настал этап, когда потребовались изменения уже не тактического, а стратегического порядка: из агломерации цветовых пятен и фактур, умело организованных, но не содержавших прямых указаний на натурные источники, стали возникать силуэты людей. Образы живописной серии «Портрет без сходства», которая длится у автора больше пяти лет, подразумевают вполне настоящих, живых людей, чьи индивидуальные черты «недопроявлены» в привычном обиходном смысле, но о чьем облике хочется думать, а об их внутренних качествах хотя бы догадываться. Здесь происходит что-то вроде расшифровки, пусть даже постепенной и неполной, той самой «жизни красок на холсте», которая свойственна абстрактным работам Валерия Сахатова. Образно говоря, сахатовские персонажи проявляются на портретах как носители имманентных свойств его живописи; они не столько действующие лица, сколько исполнители художественных импровизаций, впрямую связанных с подсознанием автора.
А вот в цикле «Палитры» исходные пластические сюжеты возникали вообще без всякого участия автора и вне какой-либо связи с его индивидуальным проектом. Вернее, первое время затея была все-таки авторской от начала до конца: Сахатов пользовался собственными палитрами для того, чтобы превращать их из «средства производства» в финальный продукт того самого производства. Однако художник двинулся дальше и стал преображать уже чужие палитры, подаренные друзьями-коллегами специально для такого случая. Другие системы выкладки колоритов, другое распределение цветовых диффузий по поверхности – это уже следовало воспринимать как вызов собственным творческим установкам. Впрочем, художник сделал ставку не на преодоление «чуждых влияний», а на постепенное введение их в нужное ему русло.
