Ростислав Барто (1902–1974). Живопись, графика
Выставочные залы Государственного музея А. С. Пушкина. При участии Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и Государственного музея Востока
Работы Ростислава Николаевича Барто обладают удивительной способностью располагать к себе зрителя разной степени подготовленности – притом, что неизменная зрительская симпатия возникает не за счет «запрещенных» приемов или потакания художника обывателю. Очевидное мастерство, отличающее его живопись, рисунки и монотипии, убедительно говорит само за себя. Как ни странно, персональных выставок Барто, чьи произведения разных десятилетий хранятся во многих музеях и сегодня чрезвычайно востребованы коллекционерами, не было уже много лет. Галерея «Ковчег», неоднократно включавшая работы Барто в свои выставочные проекты, выступила инициатором нынешней межмузейной выставки.
Современникам Ростислав Барто запомнился как яркий художник романтического склада. Он родился в Москве, с детства увлекался изобразительным искусством и музыкой. Основы его мастерства были заложены в 1920-е годы, во времена обучения на графическом отделении ВХУТЕМАСа у таких прославленных мастеров как Николай Купреянов, Игнатий Нивинский, Владимир Фаворский. Позже – перешел на живописное отделение, в класс Александра Шевченко, встреча с которым стала решающей для творчества Барто. Их сближало многое: позитивное мировосприятие, упорство в работе, сходное понимание роли искусства. Пристрастие к недавней французской живописи, любовь к романтике, преклонение перед Востоком... Дружба с учителем продолжалась и после завершения учебы.
Дипломная работа «Сбор чая» (1929) создавалась под руководством Шевченко – по материалам, привезенным из совместных поездок на Кавказ. Впоследствии увлечение Востоком и Югом не раз проявлялось в произведениях Барто. К началу 1930-х, уже побывав в рядах «Цеха живописцев», он являлся одним из участников творческого объединения «Бытие». За предвоенное десятилетие молодой художник успел побывать в Хиве, Фергане, Бухаре, Самарканде – в местах, где в результате эвакуации вскоре окажутся многие советские графики и живописцы. Для них тема Востока станет отчасти вынужденной – Барто обратился к ней добровольно. Помимо освоения монотипии, в ту пору он немало писал и маслом, занимался рисунком; в 1933 состоялась первая персональная выставка.
Война застала художника в Москве. В дни обороны города он создал серию пейзажей – не городских, с лучами разрезающих небо прожекторов или аэростатами, а скромных мотивов подмосковной природы. Тревожное настроение тех дней как-то неуловимо, но убедительно передает сдержанная цветовая гамма гуашей и акварелей. К концу 1940-х Ростислав Барто решился попробовать силы в автолитографии. Он много рисовал, работал масляными красками, гуашью и акварелью, значительное место в его творчестве занимала монотипия. В 1956-м состоялась очередная персональная экспозиция. В послевоенные годы художник по-прежнему много путешествовал, привозил в Москву многочисленные работы из творческих поездок в Крым, Армению, Грузию, Закарпатье. Новый взлет искусства Ростислава Барто пришелся на начало 1960-х. По свидетельствам современников, в последние полтора десятка лет жизни Ростислав Барто словно обрел второе дыхание.
Современникам Ростислав Барто запомнился как яркий художник романтического склада. Он родился в Москве, с детства увлекался изобразительным искусством и музыкой. Основы его мастерства были заложены в 1920-е годы, во времена обучения на графическом отделении ВХУТЕМАСа у таких прославленных мастеров как Николай Купреянов, Игнатий Нивинский, Владимир Фаворский. Позже – перешел на живописное отделение, в класс Александра Шевченко, встреча с которым стала решающей для творчества Барто. Их сближало многое: позитивное мировосприятие, упорство в работе, сходное понимание роли искусства. Пристрастие к недавней французской живописи, любовь к романтике, преклонение перед Востоком... Дружба с учителем продолжалась и после завершения учебы.
Дипломная работа «Сбор чая» (1929) создавалась под руководством Шевченко – по материалам, привезенным из совместных поездок на Кавказ. Впоследствии увлечение Востоком и Югом не раз проявлялось в произведениях Барто. К началу 1930-х, уже побывав в рядах «Цеха живописцев», он являлся одним из участников творческого объединения «Бытие». За предвоенное десятилетие молодой художник успел побывать в Хиве, Фергане, Бухаре, Самарканде – в местах, где в результате эвакуации вскоре окажутся многие советские графики и живописцы. Для них тема Востока станет отчасти вынужденной – Барто обратился к ней добровольно. Помимо освоения монотипии, в ту пору он немало писал и маслом, занимался рисунком; в 1933 состоялась первая персональная выставка.
Война застала художника в Москве. В дни обороны города он создал серию пейзажей – не городских, с лучами разрезающих небо прожекторов или аэростатами, а скромных мотивов подмосковной природы. Тревожное настроение тех дней как-то неуловимо, но убедительно передает сдержанная цветовая гамма гуашей и акварелей. К концу 1940-х Ростислав Барто решился попробовать силы в автолитографии. Он много рисовал, работал масляными красками, гуашью и акварелью, значительное место в его творчестве занимала монотипия. В 1956-м состоялась очередная персональная экспозиция. В послевоенные годы художник по-прежнему много путешествовал, привозил в Москву многочисленные работы из творческих поездок в Крым, Армению, Грузию, Закарпатье. Новый взлет искусства Ростислава Барто пришелся на начало 1960-х. По свидетельствам современников, в последние полтора десятка лет жизни Ростислав Барто словно обрел второе дыхание.
