Валерий Бабин.
«Тридцать лет спустя»
«Тридцать лет спустя»
Ближе к концу прошлого века, в 1995 году, «Ковчег» решил персональной выставкой отметить полувековой юбилей своего постоянного автора – тем более, художник из тех, кто был с нами почти с самого нашего начала. Всем кураторам тогда едва перевалило за тридцать, и «с высоты прожитых лет» мы назвали юбилейную экспозицию «Осенняя выставка Валерия Бабина». Шли дни – а также, как выясняется, годы. И даже десятилетия. Самому младшему экс-ковчеговцу уже за пятьдесят. А у Валерия Бабина снова круглая дата: восемьдесят! И кому, как не галерее «Ковчег», делать его нынешнюю персональную выставку – хотя бы в знак нерушимости нашего с ним альянса. За прошедшее время мы не только сотрудничали с художником, но и не раз готовили публикации о его творчестве. Поскольку автор выставки остался верен себе, не стоит выдумывать о нем что-то новое. Вот одна из прежних публикаций в журнале «Наше наследие» (№7, 2004).
«Я зарыл свою душу в уральский песок»
Сергей Сафонов
Московский художник Валерий Бабин родился на Урале, в городе Березовском. Знание этого факта, хоть впрямую и необязательно при разглядывании холстов и рисунков, кажется все же принципиальным для более полного понимания корней и улавливания интонаций его сегодняшнего творчества. «От старых времен в городе остались резные наличники, ворота с изумительными старыми щеколдами, - вспоминает Бабин. – Много в те мои годы еще было остатков прежнего сказочного завода мастеров, где делали – не дворцовую, конечно – мещанскую, но какую-то теплую и уютную мебель, сани, телеги. В кузницах, сложенных из угловатого гранита, ковали чудного узора ограды, фонари. Редкий старый дом не был украшен узорными дымниками и водосточными трубами. И даже бедные дворы были выложены квадратными плитами гранита».
Об «энергии памяти» написано в последнее время немало, причем применительно к очень несхожим авторам – и все-таки, случай Бабина вновь заставляет говорить о том, что воспоминания детства и отрочества могут надолго стать движущей силой занятий искусством. «Там, на моей родине, Скоро закружит первый снег, Озябшие куры нахохлятся в хлеву Там, на моей родине…» Это – из давних записных книжек художника, однажды фрагментарно опубликованных. Валерий появился на свет в победном сорок пятом. Можно сказать, он – потомственный художник: мать Зинаида Петровна уже в весьма сознательном возрасте, что называется, снискала известность на ниве непрофессиональных занятий художествами. Достигнув пенсионных лет, начала лепить из глины – от солонок до вполне монументальных странников и апостолов, затем взялась за кисть и темперу. Еще до начала своей «артистической карьеры» подтолкнула обоих сыновей – старшего Валерия и младшего Александра – поближе к кистям и краскам.
Первым взятым рубежом для Валерия Бабина стало завершение в 1967 году живописного отделения Свердловского художественного училища; тогда же он начал участвовать в выставках. Потом была учеба в столице: на художественном факультете Московского полиграфического института (ныне он переименован в МГУП – Московский государственный университет печати). В год московской Олимпиады – вступление в творческий союз несуществующей ныне страны. Мастерская художника неподалеку от станции метро «Бауманская» и сегодня числится за СХ, членские взносы в дирекции творческого союза платятся более или менее регулярно, а все-таки Валерий больше времени проводит один на один с холстом, а не с соратниками «по цеху». Он и раньше не слишком любил «коллективные действия» – ни в пору студенчества, ни в эпоху всевозможных творческих групп и поездок. В молодости сознательно избежал статуса живописца. Не только из-за вузовского диплома книжного иллюстратора, просто чтобы – без писания «про вождей» и многолюдных обсуждений на худсоветах. Сообразно своему статусу художника-графика рисовал «легкомысленные» сказочные сюжеты; иногда – издавали. Изменившийся за последние полтора десятилетия до неузнаваемости уклад художественной жизни больше не предполагает ни отчетных и зональных, ни весенних и осенних экспозиций. Не нужно узнавать даты выставкомов, незачем занимать очередь с работами наперевес. Так что, как многие его коллеги по профессии, Валерий Бабин все больше предоставлен сам себе. Творческое одиночество, о котором в юности столько мечталось, теперь приходит как бы само собой.
Остается вспоминать и работать. Бабину давно не нужно маскироваться: можно взять и бумагу с карандашом, и холст с масляными красками. Подозреваю, сам художник не очень-то делит свои занятия на «живопись» и «графику». Заваленная снегом провинция мелькнет сначала в рисунках, затем вдруг проявит себя в пастели, наконец, – возникнет на полотне. Иногда это с детства знакомый Урал, в другой раз – окраина Переславля. Встречаются в работах и собирательные образы того удивительного явления, что принято именовать российской глубинкой. Пейзажи Бабина камерны и молчаливы, малолюдны, но все-таки населены неспешными, не теряющими достоинства ни при каких обстоятельствах персонажами. Собирают хворост, запрягают лошадок, просто замирают на пригорке, созерцая среднерусскую даль… Живопись этих работ не то, чтобы условна. Просто художник Бабин сознательно избегает той ненужной суеты цвета и чересчур досконально нарисованных подробностей, что так свойственны кругу авторов, много лет пытающихся самовольно приватизировать звание «художников земли русской». Кстати, в стремлении по-своему уловить интонацию и пластику российской провинции Бабин не одинок. Он, например, склонен считать одним из учителей Евгения Расторгуева – замечательного мастера старшего поколения, десятилетия посвятившего сюжетам, связанным с волжским Городцом. «Я даже могу Сергея Герасимова в родословную вписать, - говорит Бабин. – Расторгуев – его ученик. Это и есть традиция».
То, что было не со мной, помню. Такого – на самом деле, поразительного – эффекта добивается от зрителя своих картин и рисунков Валерий Бабин. Редкое качество: умение сделать собственные эмоции (к тому же, отстоящие во времени) убедительными для другого человека, для зрителя. Сделать не словами – только линией, цветом, тоном, пятном …
